Так вот что произошло, в действительности, с Иовом

Мнений существует множество. Высказывалось и такое: книга-де написана довольно поздно — во время вавилонского пле­нения или даже после него, а сам автор жил где-то на северо- западе Аравии и был иудеем, бежавшим из Иерусалима от войск Навуходоносора. Якобы во времена вавилонского царя Набонида (VI в. до н.э.) его стада и всё имущество подверглись разграбле­нию халдеями (ср.: Иов. 1, 17), и сам он пережил страшные бедст­вия. Но когда, мол, вавилоняне из Аравии ушли, к нему возвра­тились богатство, слава и прочие утраты. Это мнение с легкостью опровергается содержанием самой книги, а также независимыми от нее упоминаниями Иова в Писании. Дело в том, что в Книге Иезекииля Иов дважды называется рядом с Ноем, а, следователь­но, оба они считаются древнейшими праведниками. Иезекииль жил как раз в VI веке до н. э., и если бы Иов был его современ­ником, то вряд ли удостоился бы упоминания в качестве столь древнего и авторитетного лица.

Другое мнение «поселяет» Иова к востоку от Святой земли, где-то в краях арамейских, граничащих с Междуречьем, — и, со­ответственно, считает его арамейским мудрецом, хотя и не опираю­щимся на иудейскую традицию, но всё же как-то с ней связанным (арамейские родословия достаточно четко представлены в Библии.

Однако наиболее аргументировано то мнение, согласно которо­му этнически Иов — эдомлянин (идумей), потомок Исава. Как из­вестно, эдомляне, происходившие от праотцев Авраама и Исаака (но не от Иакова), в определенной мере сохраняли воспоминание о завете Господа с патриархами и отчасти соблюдали основные за­поведи этого завета — правда, в некоторой степени искаженные и «объязыченные» последующими поколениями. Эдомляне были как бы двоюродными братьями израильтян, т. е. родственниками достаточно близкими, говорившими на сходном языке, имевшими ряд похожих черт в мировоззрении; но тем не менее эти два наро­да со временем стали чужды друг другу, а иногда и враждовали между собой. 

Таким образом, Иов — праведник, живший в стране Едома, — следует традиции не израильской, но близкой к ней, восходя­щей к основам праведности народов мира, сложившимся еще при Ное, — к той «дозаконной», существовавшей до Синайского откро­вения, праведности, которая была известна на земле прежде раз­деления человечества на отдельные народы. Иов, вполне возможно, жил к югу от Святой земли, на границе между нею и Синайским полуостровом (а может быть, и с некото­рым смещением в сторону Аравии); следовательно, жизнь его про­ходила в регионе, где обитали многие мудрецы древности (см. III Цар. 4, 30-31).

Согласно ряду иудейских преданий — до исхода израильтян из Египта, следовательно, где-то в первой половине II тысячелетия до н. э. Предание отождествляет Иова с царем Иовавом, который упомянут в главе 36 Книги Бытия. Там говорится о царях, кото­рые стояли во главе Едома «...прежде, чем воцарился царь над сынами Израиля...» (таков буквальный перевод; в Синодальном тексте: «...прежде царствования царей у сынов Израилевых...»). Напомним, что первым царем над Израилем древнейшая традиция признавала отнюдь не Саула, а самого Моисея:

Таким образом, с точки зрения древних иудейских толковате­лей, события жизни Иова относятся к домоисеевым временам:
Вот цари, царствовавшие в земле Едома прежде царствования царей у сынов Израилевых...

Боцра (в Синодальном переводе «Восора»; араб. Бузейра) — один из древнейших городов Едома, недавно обнаруженный архео­логами и отождествленный ими с библейской столицей Едома. Царь, выходец из Боцры, носил, как видим, имя «Иовав» (331’ <Иовав>), что очень похоже на «Иов» (ЗТХ <Ийов>); последнее имя может быть модификацией первого.

Обратим внимание на интересную деталь: отца Иовава звали Зерах, а до Иовава над Едомом царствовал Бела. И если просмот­реть весь этот список царей, мы увидим, что царская власть не передавалась по наследству. Царствует не сын предшествующего властелина, а его преемник. Отсюда исследователи заключают (и то же самое известно о параллельных, родственных, культурах Ханаана — угаритской, эблаитской и других), что в ряде госу­дарств данного региона царская власть была выборной. Обладая большими полномочиями, царь, тем не менее, обычно не имел воз­можности передать свою власть сыну, как это происходило и в Из­раиле в период судей: судья умирал, а его преемник «восставал» из совсем другого рода часто из иного колена (см., однако, ис­ключения из данного правила — например, изложенную в главах 8 и 9 Книги Судей историю Авимелеха, сына Гедеона).

Но если действительно Иов тождествен царю Иоваву, правив­шему во II тысячелетии до н. э. в земле Уц, т. е. в Едоме, то со­всем в другом свете предстают и его речи. Если это был не просто богатый и знатный человек, но царь, то произошедшее с ним яви­лось крушением не только материальных основ его жизни, но и опор его мировоззрения, ведь он надеялся своей праведностью заслужить милосердие Бога, а оказался жертвой событий и об­стоятельств, которые привели его к величайшему поношению и бес­честию, особенно унизительным для его царского достоинства. 

На Древнем Востоке считалось, что царь олицетворяет здоровье, благо и долгоденствие всего народа. Как только царь лишался благодати небесной, проявлявшейся в успешной деятельности, его могли сместить, изгнать, убить, чтобы он, возглавляя страну, не навлек бедствий на свой народ, поскольку внешние поражения однознач­но воспринимались как знак немилости высших сил.  Подобное случилось с Иовом: когда на него обру­шились страшные испытания, допущенные Господом, он сразу был свергнут с престола, став мишенью для всяческих бесчестий и издевательств — вплоть до того, что уличные мальчишки смея­лись над ним и бросались в него камнями и комьями грязи.

На чье появление это похоже? Чей публичный «выход» бывал обставлен подобным образом? 

Именно правитель города садил­ся обычно на площади «у ворот». Согласно библейским, а также древнеханаанейским данным, там происходил городской суд. Близ городских ворот было главное место народного собрания, здесь располагалась площадь, подобная древнегреческой агоре. Иов «на площади ставил седалище», т. е. трон для суда, а «старцы встава­ли и стояли» — конечно, так приветствуют только правителя; «князья удерживались от речи» — младший в присутствии стар­шего по возрасту или чину не говорил; «голос знатных умолкал» — князья молчали в присутствии царя.

Далее сказано:

Каким образом спасал?  

Конечно, посредством справедливого су­да. Иов возглавлял суд, на который страдальцы — сироты, вдовы и другие — представляли свои жалобы и дела. Такой руководитель суда назывался по-финикийски «суффет», а по-древнееврейски «шофет», т. е. «судья»; одновременно он был и правителем дан­ной области.
Далее говорится: 

Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло. (Иов. 29, 14)

Иов упоминает «мантию» как нечто ему весьма подобающее и привычное. В оригинале употреблено слово  <мэилъ> — буквально «верхнее»: это торжественное облачение, длинная риза, которую носили лица царского достоинства (а также израильский первосвященник — Исх. 28, 4; 31-35).
Затем сказано:

Я назначал пути им и сидел во главе и жил, как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих. (Иов. 29, 25)
В древнесемитской поэзии «как царь» — это совсем не обяза­тельно сравнение и может значить «в качестве царя», т. е. был царем и жил в кругу воинов (ср. «как утешитель» —т. е. реально был утешителем плачущих).

Так вот, оказывается, что произошло в действительности с Ио­вом: как только на него обрушились великие беды, он был сверг­нут со своего трона, стал презренным, его обвиняли в том, что он крайне грешен, навлек на свой народ гнев Божий... И только несколько человек, величайшие мудрецы поколения, собрались к Иову, несмотря на всеобщее к нему презрение, на отверженность, ставшую его уделом. Эти-то мудрецы, стоявшие выше общего мне­ния и предрассудков толпы, и пытались утешить Иова в его горе.
 

«Беседы о Книге Иова» Дмитрий Щедровицкий