Служба 33:3

Воззови ко Мне — и Я отвечу тебе, 

покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь». 

(Иеремия 33:3)

Я шел длинной аллеей, до конца не веря, что это случилось со мной...

Нет, я бежал, хотя, вернее сказать, почти ле­тел. Никогда еще я не был так счастлив.

Думаете, я ненормальный? Хотел бы я на вас посмот­реть, если бы в ваших руках горело чудо. Настоящее, стопроцентного качества, без изъяна и не требующее ничего взамен. Такого момента ждут тысячи, если не сказать миллионы людей, но оно предназначалось толь­ко одному-единственному человеку... Моему человеку!

— Э-эй! Чуть помедленнее, кони! — Миха буквально вырос из-под земли. Или это я ослеп от счастья.

— Миха! — я обнял друга. — Ты не представляешь, что только что произошло!

— Вижу, что произошло, иначе бы ты не сиял, как де­вица перед свиданием, — он сложил руки на груди, да­вая понять, что готов выслушать все и в подробностях. — Ей дали право на чудо! — чуть ли не закричал я.

— Шутишь?! — на лице старого друга читалась вся гамма чувств, какая только нам дозволена. Радость, удивление, восторг и бесконечное ликование. Конеч­но, где-то за этим всем читалась тень грусти, печальных воспоминаний, но Миха это искусно спрятал. Может быть, там была бы и зависть, но мы завидовать не уме­ем. — Какое чудо? Точнее, какого ранга?

Немного смущаясь и в то же время гордясь своей подопечной, я достал из-за пазухи огненный шар разме­ром с теннисный мячик. Шар вращался над моей откры­той ладонью, излучал мягкий свет и горел не красным, и даже не синим, а абсолютно белым огнем.

—Ну... это... Слушай, Грэг, у меня просто нет слов! Нет слов и все! — товарищ похлопал меня по плечу, словно я имел какое-то отношение к выдаче права на чудо. — Кто-то из наших уже знает?

—Нет, — улыбнулся я, — и ты бы не узнал, если бы не попался на пути.

—И все же, тебе ужасно повезло, — Миха задумался на мгновенье, лицо стало серьезным, и он очень осторож­но спросил: — А кто Посланник и Исполнитель чуда?

Вот тут, если бы я умел краснеть, то, наверное, залил­ся бы краской.

— Я и Посланник, и Исполнитель.

— Ну, повезло! Вот же повезло...

— Ничего, Миха, и тебе повезет, — утешил я друга.

—Как же... Мой вообще уже ничего не делает... Когда ему было пятнадцать лет, он тоже получил право на чудо. Заслуженное!

Я понимающе покачал головой. У нас же как, неза­служенные чудеса случаются намного чаще. Хотя нам приятней исполнять заслуженные!

—Но он так ничего и не загадал... Он вообще не об­ращается больше за чудом. Иногда мне кажется, что он вовсе верить в него перестал.

—Миха, все наладится... — я услышал звук первого будильника. — Ой, прости, моя просыпается, мне пора!

— Удачи! Великих желаний!

— Спасибо!

—В Сиднее вечером детский хор выступает. Ты при­дешь?

***********

Она повернулась на другой бок, посмотрела на бу­дильник и перевела его еще на пять минут. Тут же закры­ла глаза и снова уснула. Она спит как младенец, хотя, на­верно, я всегда буду ее видеть такой, как в первый день, когда она появилась на свет.

Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ее мать соби­рается делать аборт. Мне тогда тоже помогло чудо. Нет, не мое и не моей Машули. Чудо, доставшееся Машино­му отцу, который пожелал здорового и умного ребенка. Уже больше сорока лет прошло, а она для меня все тот же ребенок, хотя нет уже на свете ни ее матери, ни отца.

— Ага, дневная смена прибыла, — Агей свернул ка­кой-то свиток и поднялся с кресла.

— Ну что, как она?

—   Отлично, — в голосе напарника слышалась нотка печали. — Опять видела во сне сына. Мне кажется, она догадывается. Боюсь даже подумать, что будет, когда она узнает правду.

— У нас появилась надежда, — хитро подмигнул я.

—   Да ну? — лицо Агея засветилось так ярко, я даже испугался, что это станет видно в реальном мире.

Очень осторожно я раскрыл ладонь и позволил чуду сверкать ярче солнца.

— О, Небеса! Аж не верится, — напарник, потрясен­ный, опустился обратно в кресло. — Как гора с плеч упала.

—   И не говори, — я сам не мог налюбоваться огненным шаром.

—   Теперь дело за малым — она должна загадать пра­вильное желание... Хотя тут на десяток желаний чуда хватит.

Агей растаял в воздухе в тот миг, когда снова ожил бу­дильник.

************

Она осторожно выключила трель электронных птиц, повернулась на спину и, о чем-то думая, смотрела в по­толок. Обычно я не слушаю ее мысли, но сегодня особен­ный день.

Маша вспоминала свой сон. Она видела старшего сына, который вернулся с войны живой и здоровый, с орденами, но с очень грустным взглядом, словно при­шел с ней проститься.

Резко сев на кровати, она прогнала сон и мысли, ко­торые тот навевал.

—Спасибо за новый день... — шепнула и, стараясь не разбудить детей, пошла на кухню поставить чайник.

Я последовал за ней.

За окном мела метель, было совершенно не по-весен­нему холодно. Март, пожалуй, стоит записать в зимние месяцы. Маша постояла у окна, наблюдая, как постепен­но оживает город. Будочка на остановке за сквером при­нимала под кров самых ранних тружеников, засуетились вокруг базарчика бессменные бабули с газетами и семеч­ками, на горизонте замаячили первые автобусы. В домах напротив холодно и одиноко зажигался свет, а во дворе полуразбитый грузовик, модернизированный под снего­уборочную машину, напряженно скреб асфальт.

—   Я так устала... — выдохнула Мария.

Она прижалась лицом к холодному стеклу, желая стать снегом и улететь. Или просто раствориться на чьей-то теплой ладошке. Стать ветром и навсегда забыть о проблемах, что давят таким грузом... Надеюсь, она не выскажет этого желания вслух.

—   Хотя бы немного сил...

Это было больше, чем слова или желание. Это был крик о помощи, и сфера в руке ожила!

Я попробовал удержать чудо, но сила из него рва­лась мощным потоком. Шар завращался, набирая объем, впитывая в себя весь холод, печаль, безразличие и уста­лость, а затем на мгновенье вспыхнул, заливая кухню ослепительным светом, и опять уснул в моей ладони, став немножко меньше.

***************

Я внимательно смотрел на Машу. Что-то поменя­лось. И это не просто улыбка на лице, это больше, чем блеск в глазах. Это решение — день будет особенным!

Она рассмеялась, подняла руки и закружилась по кухне, потеряв один тапок. Она была счастлива, по-на­стоящему счастлива! Как давно я не видел ее такой. Я вообще забыл ее улыбку. С тех пор как муж бросил ее с тремя детьми, в тесной квартирке с недоделанным ре­монтом, Маша больше не улыбалась. А сейчас она пела...

Это было чудо, пусть и малозаметное, но такое нуж­ное в этот холодный день.

Она сделала громче мурлыкавший радиоприемник и побежала в комнату к детям, по пути включая свет в прихожей, в ванной, в забитой кладовке, словно от оби­лия света жизнь станет ярче.

У детей как раз закончилась пересменка, ночная охрана удалилась, а возле кроватей ребят стояли днев­ные смотрители. Похоже, они уже знали новость, так как при моем появлении попытались разглядеть чудо в моих руках. Что ж, скрывать нечего, мы служим одной семье, поэтому сами как семья, даже в случае смерти кого-то из родных посланникам достаются под охрану их правнуки или кто-то из второго колена, но все же родной.

— Катюша, Ваня, вставайте... — Маша поцеловала детей, передавая им с поцелуем частичку хорошего настроения.

Катя, хоть и считалась сложным подростком, была и первой помощницей по дому, и с пятилетним братом могла управиться. Мать она знала достаточно хорошо, так что сразу поняла: улыбка на мамином лице должна была что-то означать.

***************

—   Он нашелся? Тимур нашелся? — подхватилась Катя.

— Нет, солнышко. Пока нет, — мать села рядом с до­черью и крепко прижала ее к себе, — но я верю, что с ним все будет хорошо.

— А он не забыл про мой день рождения? Он же при­дет? — Ваня, подтягивая спадающую пижаму, вскараб­кался к матери на руки.

—   Конечно же, помнит, дорогой. Он принесет тебе в подарок настоящую фуражку, как и обещал, — мать ру­ками поправила русые волосы, сбившиеся за ночь в при­чудливые холмики.

—   Но мне папа тоже обещал...

— Тимур это не папа, — резко оборвала Катюша, — и хватит о нем. Папа никогда не держал своего слова, а Тимур приедет! Вот увидишь!

Малыш довольно закивал головой в предвкушении желанного подарка.

— Так, у вас есть пятнадцать минут, чтобы умыться, заправить постель и одеться. Чайник уже на плите!

Ребята бодро вскочили и принялись бегать по комна­те, не зная, за что взяться в первую очередь. А Маша вер­нулась на кухню придумывать, что бы пооригинальней сделать из позавчерашней овсяной каши.

Холодильник был почти пуст, если полбанки кваше­ной капусты и неизменную кашу можно назвать едой. Морозильник в последний раз видел мясо на Новый год и то, кажется, был рад, когда полусухие окорока не то цыпленка, не то воробья покинули его пределы. Нет, Маша — хорошая хозяйка, просто в школе, где она ра­ботает учителем младших классов, уже третий месяц не платят зарплату.

—   Эх, чего-нибудь бы вкусненького...

Чудо встрепенулось! Оно взлетело к потолку и рас­кинуло перед моими глазами вероятностные линии.

************************

Просматривая и подтягивая то одну, то другую, оно следило за тем, чтобы никому не навредить и при этом исполнить желание Маши. Шар зазвенел, радостно сплетая какие-то узелки, затем продел через нити Ма­шину судьбу — всего лишь краешком, чтобы не внести роковых изменений, и, довольно сверкнув, опустился мне на ладонь.

Чудо почти не изменилось в величине, хотя тонкий слой все же растворился.

В дверь позвонили.

—    Машенька, прости, что я так рано, — затараторила соседка.

Я знал и эту дамочку, и ее наблюдателя. Когда-то дав­но мы служили одной семье. Очень давно. Веке в четыр­надцатом, по-моему. Сейчас женщины и не догадыва­лись, что у них есть родственные связи.

—   Ничего страшного, все равно своих в школу собираю.

—Машенька, мужа в командировку на месяц отправ­ляют, ну и мне разрешили с ним поехать. Комнату нам дадут, — радовалась соседка.

—Вот как, а куда? — Маша уже понимала, почему пришла соседка. «Следить за цветами и забирать по­чту». Что ж, это несложно.

—В Ялту! — еле сдерживая восторг, воскликнула со­седка. — С минуты на минуту такси приедет. Ты бы не могла почту проверять и цветочки поливать? Вот клю­чи, — соседка протянула два ключика на колечке. — Да, и вот еще, не сочти за обиду, тут кое-что из продуктов у нас осталось, не выбрасывать же!

Соседка, краснея и смущаясь, переставила через по­рог полную сумку, из которой торчала и рыбья голова, и хвост сервелата.

—Тут все свежее, только яйца проверь и молоко в хо­лодильник сразу поставь.

************************************

Маша стояла, раскрыв рот, не зная, что и сказать.— Спасибо, зайка. А я тебе из Крыма сувенир приве­зу!

  — соседка поцеловала Машу в щеку и побежала на зов мужа.

После того как дети, сытые и довольные, ушли в са­дик и школу, Маша принялась варить уху, чуть не пла­ча от такого неожиданного подарка. Не успела она ска­зать, что хорошо бы еще и зарплату дали, как зазвонил телефон и бухгалтер сообщила, что им начали погашать задолженность по предыдущим месяцам. Также она ска­зала, что Марии Николаевне выписана премия и мате­риальная помощь, и если у нее будет желание прийти на работу пораньше, то сможет получить свои «кровные». Правда, чудо после этого стало еще меньше.

По дороге Машу чуть не сбила иномарка, но тут я ей помог, не прибегая к чуду, ведь ее охрана — это моя пер­воочередная обязанность. Хотя она так и не поняла, кто ее отдернул назад.

По дороге в школу она встретила коллегу, свою бывшую наставницу, которая уже десятый год была на пенсии. Пожилая учительница пожаловалась на боли в глазах и растущую катаракту, в ответ Маша пообе­щала попросить Небеса о том, чтобы ей стало полегче. И она так и сделала. Применения своего чуда для дру­гого человека возможно, но забирает у чуда много сил. А ведь пенсионерка даже и не вспомнит поблагодарить Машу, когда спустя неделю и следа не останется от ка­таракты.

Еще Маша потратила свое чудо на плачущего ребен­ка, родители которого ругались прямо на остановке. Чудо коснулось мальчика, он перестал плакать и крепко обнял папу и маму. Родители, оторопев, будто вспомни­ли о сыне, виновато улыбнулись друг другу и дали сло­во впредь никогда не ругаться. И они будут держать его полтора года — ровно столько малыш будет жить с ними в реальном мире.

******************************

Не пожалела Маша чуда и для замерзающего бродяги, хотя, когда его тут же подобрал патруль, она решила, что зря попросила Небо о помощи. Но если бы не патруль, мужчина замерз бы этой ночью, а так за пятнадцать суток в заключении он переосмыслит жизнь и начнет сначала. А его путеводитель поможет. Мы это умеем, особенно если изменений хочет сам человек.

Чудо таяло очень быстро, и к вечеру у меня в руке оста­лась маленькая горошина, сверкающая все еще жарким белым огнем.

За ужином дети делились успехами и новостями, а мать ждала удачного момента, чтобы достать обновку для Кати и игрушечный джип на радиоуправлении, ко­торый Ваня часами разглядывал в магазине...

А еще она купила синий пуловер для Тимура. Как ей сейчас не хватало сына. Она сдерживала слезы и улы­балась через силу. Она была так благодарна за все, что сегодня произошло, но вот если бы...

— ...хоть бы весточку от него получить... — еле слыш­но произнесла она.

Дети не услышали ее слов, но вот чудо услышало и перенесло меня за тысячи километров от дома и Маши.

Тимур лежал на серых простынях, укрытый пропа­ленным в некоторых местах одеялом. Бинты на голове надо было бы сменить, но в полевом госпитале не хвата­ло рук. Он был третий день без сознания, и жизнь посте­пенно покидала его.

У его постели сидели оба сопровождающих, и когда по­явился я с искоркой чуда в руках, в их глазах зажглась на­дежда. Мне было жаль разочаровывать их, но я и сам был расстроен до предела. Я лишь виновато опустил глаза.

*********************

Искра чуда вспыхнула последними силами, раство­ряясь в воздухе, а к нам направилась медсестра. Девуш­ка аккуратно тронула лоб раненого солдата, обреченно вздохнула, смиряясь с неизбежным, и собралась было уходить, как вдруг заметила торчащий из кармана брюк белый край скомканного письма.

Девушка, не стесняясь, открыла и прочитала письмо, адресованное матери, сестре и братишке. Тимур успел написать его перед тем, как они ушли в разведку, где его и ранило. На конверте даже был написан адрес. Де­вушка утерла слезы и решила, что обязательно отправит письмо.

Я вернулся, когда со стола было убрано, а свет во всей квартире погашен. Маша закончила благодарить Небеса за все, что есть в ее жизни, и, погасив ночник, укрылась с головой. Она еще не уснула... Я чувствовал ее слезы.

— Она истратила чудо впустую? — тихо спросил Агей.

—   Нет, не впустую, но не так, как нам бы этого хотелось.

Он лишь вздохнул, а я, похлопав его по плечу, вышел из комнаты под тихое сопение моей Маши. Возле ком­наты детей я заметил ночного Ваниного сторожа.

*************************************

—   Что твой, еще не уснул?

—   Нет, — улыбаясь, ответил страж. — Молится.

Я подошел поближе и услышал неумелый, но очень искренний разговор Вани с Небесами. Он благодарил за сестричку, за новую игрушку, за друзей в садике, за то, что сегодня снова ел конфеты. Но когда малыш сказал спасибо за то, что мама сегодня снова улыбалась, высоко на Небесах что-то зазвенело и разлилось трелью, слы­шимой только нам.

— Ты это слышал? — удивленно спросил меня Ванин страж.

—   Да, конечно! — ответил я.

Конечно же, звук переполненной чаши молитв спу­тать ни с чем нельзя, и это значило, что и Ване теперь положено чудо!

— ...А еще, дорогой Бог, я Тебя очень прошу, пусть Тимур придет на мой день рождения. И мне даже не надо фуражки...

Я сидел на облаке над Сиднейским концертным залом и слушал детский хор. А еще думал, что я самый счастли­вый ангел-хранитель.

 Сегодня в тысячный раз убедился: если сеешь свое чудо в других, твоя жизнь тоже однажды обернется сказкой.

Купить книгу ПТИЦА